Андрей Зинчук

ДОЩЕЧКА ЧЕРЕЗ ЛУЖУ

Сказка про Четверг для детей и взрослых

 

 

 текст сказки

Образцовый молодежный театр "Город Солнца" из Комсомольска на Амуре

Режиссер Лилия Пахомова

В ролях:

Петровна - Надежда Кудрявцева (Римма Дёмина).
Аглая - Елизавета Анисимова.
Лизка - Тамара Пушкарёва.

 


«Ведь это как бы даже и не люди, а какие-то совсем особые существа, живущие рядом с людьми, еще никогда ни кем точно не определённые, непонятые, хотя от начала веков люди только и делают, что думают о них».

И. Бунин

Брошенный пионерский лагерь. Ещё недавно тут копошилась под присмотром вожатых пионерская жизнь, проносилась по стадиону, где, взлетев на флагштоке, расцветал под солнцем синий, спортивный, почти свободный флажок, топталась тёплыми вечерами на танцплощадке. Теперь же в лагере тихо. Лишь мелькают в разросшихся кустах какие-то бледные непионерские тени да блестит в лучах уходящего в этих местах каждый раз словно навсегда солнца Финский залив.
Рассвет. На крыльце одного из опустевших корпусов под развешенным бельём сидят какие-то две: бабки не бабки, женщины не женщины, а так, непонятно что. В ватниках.

 

Сцены из спектакля:

Лизка. … Я, Петровна, пожалуй, всё-таки это… того. Чего мы тут? А интересно мне вот что: знаешь, лежит, бывает, к примеру, на улице такая дощечка через лужу, чтобы все по ней ходили... Кто ее положил? Сколько себя помню – ни разу этого не делала. И ни разу не видела, чтобы кто-то клал. Но всегда она где нужно лежит! Вспоминаешь? Маленькая такая, грязненькая, набухшая водой досточка, на двух камушках. Почти не шатается!

 

Петровна. Ты мне вот что!.. Ты чувствам воли не давай! Сокращай их! Перебарывай! Ну! А не то ведь я тоже могу!.. Про то, как богатырушка мой ой, да сгинул!.. (Спохватывается, резко меняет тон.) Разбредёмся – по отдельности окончательно пропадём!
 

 

Лизка. В светелку, говоришь, залетела?
Аглая. Ну, в палату.
Лизка. Покажь ее нам?.. Тогда и иди!
Аглая. Чего это вдруг? Не дам!
Петровна. Хм... Слушай... А может это... и не стрела вовсе?
Аглая. Стрела, стрела. Мне ли не знать!
Петровна. А может... и не к тебе этот мущщина стрелял?

 

Лизка. А стрела большая?
Аглая (огрызается). Большая, большая!
Лизка. Такая или вот такая?
Аглая. Вот такая!

 

Аглая (строго). Будешь творить зеркало, Лизавета? Второй раз тебя спрашиваю?!!

Безуспешно пытаются сотворить самое, что ни на есть обыкновенное зеркало.

Лизка (Петровне). Ну что ты так на нас смотришь? Ну немного разучились. Ну и что?

 

Аглая. Что в мире-то делается! Ужас!
Лизка. Кошмар! Кошмар!
Петровна. Ну! А вы что думали?! (Передразнивает Лизку и Аглаю.) Бодибилдинг! Дощечка-через-лужу! Заткнуть диктора?
 

Лизка (запальчиво). Ну и что? Что из того? Ты только посмотри, Петербурговна... Солнце садится! Уходит равно от ВСЕХ НАС каждый вечер словно навсегда! Я из-за этого в детстве даже спать ложиться боялась. Думала: открою утром глаза, а ничего вокруг нет! (Быстро приводит вяло сопротивляющуюся Аглаю в порядок: причёсывает, вытирает ей лицо и т.д.) Так что если это, ну, все же когда-нибудь с нами случиться!.. (Тоже всхлипывает.)

 

Аглая. А как ты полагаешь, Петровна, к тебе или ко мне этот алый парус? Или он вообще к Лизке?
Петровна. Да там их много, матросиков-то этих бедных!

 

Петровна (Лизке, строго). Ну-ка?.. Дай сюда! (Оглядев стрелу со всех сторон и в различных смыслах.) В самом деле!.. (Играется со стрелой, демонстрируя ее необыкновенные возможности, и при этом случайно – а может и не совсем случайно? – отпускает ускользнуть по воздуху, как по ручью.) А мы-то гадали: откуда она тут взялась? Да сама прилетела. По воздуху. Из сказки! Из нашего волшебного детства!

 

Петровна. ...а не то вполне могли бы облететь Земной шар, как космонавты, на Восток – вот он сам бы собой и кончился. Истёк бы чисто астрономически, этот конкретный четверг. Не устоять ему против науки! Помните, диктор сказывал? (На секунду замолкает и вдруг начинает говорить, не переставая.) Как это было в детстве?.. Тут вокруг оно серое и чужое, а в детстве все было своим, удивительным, цветным и сверкающим, – все совершенно: сказки, лето, счастливые сны... А на носу уже осень, новая эпоха, другое тысячелетие. А там, глядишь, и иные сказки появятся – где уж нам с ними тягаться? Чем сгодиться в сказочном чужом будущем?.. С нашим-то немирным четвергом?..
 

Аглая (она первая приходит в себя). Вправду, Лизка: не будь сказок – не завелось бы на свете жизни. Самого бы света, возможно, не было. Сидели бы мы сейчас в тёмном пустом зале… Да что я говорю? – И зала бы, наверное, не нашлось. И Дома бы культуры. Ничего! И болтались бы мы вечно в безвоздушном пространстве (хватается руками за горло, выпучив глаза, хрипит) где-нибудь между звёзд!
Лизка. Которых бы тоже не было!!!

 Поклоны:

 

И еще несколько отличных фотографий из спектакля:

Аглая. Пора! Пора!
Петровна. Куда теперь? На поезд? Автобус? А может быть, просто пешком?
Аглая. Как ты и хотела – мимо фортов на южный берег!..
Лизка. К наивным деревенским детям! В их ясные сны!

Под занавес затеявшегося дождя они и исчезают, чудом вырвавшись на волю из страшной сказки, начавшейся давным-давно, в далёком 1917 году, уже безо всякого усилия вновь поднимаясь в воздух и отлетая вдаль, в живое золото горизонта, чтобы мелькнуть над лагерем трехголовой нездешней тенью. Кажется, что они так и уйдут по огромной дуге мимо фортов «на южный берег к наивным деревенским детям, в их ясные сны», как вдруг, будто наткнувшись на невидимую стену, все три вертикально взмывают вверх и на мгновение зависают в высшей точке своего полёта, после чего начинают расходиться в стороны: каждая по спадающей огромной дуге, исполняя таким образом фигуру высшего пилотажа, известную под названием «тюльпан», и входя в боевой разворот... И, набрав скорость, разлетаются в разные стороны, чтобы сходу ворваться в сказки нового времени – про таинственного «атомного» восьминоса, устроившего им прощальный фейерверк, скаутов, огласивших окрестности песней на мотив «Взвейтесь кострами!..», про взлетевший на флагштоке и расцветший под мокрым ветром новый, синий, спортивный, почти свободный «восьминосый» флажок, про заброшенные форты и ходящие мимо них по заливу огромные многоэтажные дома, которые многие совершенно справедливо называют «кораблями», и про удивительный город Кронштадт...

В результате их решительных действий «злые дикторы», в изобилии рассеявшиеся по всему миру, вдруг осекаются и смолкают («затыкаются» по местному выражению), в эфир прорываются пока ещё не очень громкие и малочисленные «человеческие» голоса, после чего, как гигантский занавес, на лагерь с шумом обрушивается дождь, смывая последние следы всего прежнего, суетного, наивного и оттого исчезнувшего навек.

 

НАЧАЛО НОВОЙ ЭПОХИ